Внимание! Сайт использует cookie-файлы. Продолжая работать с сайтом, вы соглашаетесь на условия работы с cookie.
rss

Сретенский сон с широко открытыми глазами Платон — философ, едва избежавший участи раба Истина или точка зрения? Who is mister Reagan? Чем темнее храм, тем больше в нем света


Статьи, видео - Крах самодержавия. Часть 2»




Продолжение материала, рассказывающего об истории делегитимация царской власти в 1914–1917 гг.

Крах самодержавия. Часть 2
 В итоге, к концу 1916 г. императорская семья была полностью дискредитирована, она стала «средоточием зла», с которым невозможно идти на компромисс.

Примером может послужить С. Есенин, который, благодаря связям, сумел уклониться от службы на фронте и попал в Царскосельский военно-санитарный поезд № 143, находившийся под патронажем императрицы Александры Федоровны. Летом 1916 г. он был представлен ей в Царскосельском дворце и решил посвятить государыне цикл стихов.

До наших дней дошли некоторые пробные оттиски сборника «Голубень» с посвящением венценосной особе. Когда же о подобной близости ко двору стало известно широкой публике, то, как писала исследовательница творчества поэта Т.Г. Буруковская, «возмущение вчерашним любимцем было огромно. Оно принимало порой комические формы.

Так, С.И. Чацкина, очень богатая и еще более передовая дама, всерьез называвшая издаваемый ею журнал “Северные записки” “тараном искусства по царизму”, на пышном приеме в своей гостеприимной квартире истерически рвала рукописи и письма Есенина, визжа “Отогрели змею! Новый Распутин! Второй Протопопов!”. Тщетно ее более сдержанный супруг Я.Л. Сакер уговаривал разошедшуюся меценатку не портить здоровья “из-за кого-то ренегата”»17.

Третий блок ошибок связан с осмыслением войны как «освобождения». Изначально речь велась об освобождении братских славянских народов от немецкого влияния, а русского народа — от «пресловутого немецкого засилия». Однако публицисты шли дальше, подразумевая освобождение от прежнего порядка вещей, полное социально-политическое и духовное обновление. И поскольку эта война считалась самой ужасной за всю историю человечества, то участие в ней могло оправдываться лишь некоей великой целью. Ожидание важных, коренных и неизбежных перемен — лейтмотив публицистики военного времени.

Симптоматично, что даже первый номер правых «Московских ведомостей» за 1915 г. вышел с подобным призывом: «Мы переживаем великое время, и мы должны быть достойны этого величия, мы должны стать наравне со своим веком. Именно теперь решаются грядущие судьбы России; наша пора — это пора великого и святого таинства обновления русского народа…»18. Таким образом, сначала царская власть на символическом уровне сама повысила значимость настоящей войны, а затем спровоцировала в обществе завышенные ожидания, которые по объективным причинам сама не могла оправдать.

Идеи освобождения во многом воспроизводились оппозиционными кругами, которые выстраивали собственные смыслы ведения войны (хотя это и способствовало успеху военной пропаганды). Однако даже вне этого контекста идея об освобождении имплицитно подразумевает, что корень проблем заключается в чем-то чуждом обществу и временном по сущности; достаточно избавиться от него (восстановить правильный, естественный порядок жизни), чтобы изменить ситуацию к лучшему. Отсюда — готовность искать легкие решения, сваливать всю вину за неудачи на правительство и вражеских шпионов. Неудивительно, что уже в конце 1915 г. появился фельетон за подписью Сергея Рунина, где освобождение стало фактически синонимом требования политических реформ19. В этом контексте неудивителен и логический итог: в феврале 1917 г. по Петрограду распространилась поговорка «Чтобы спасти монархию, надо убить монарха»20.

Четвертая группа ошибок связана со слабым образом монарха в официальной пропаганде. Этот аспект был прекрасно разобран Б.И. Колоницким21 и не требует подробного воспроизведения в данной статье. Отметим лишь следующее: с первых недель война интерпретировалась в рамках концептуальной метафоры «народной войны», которая подразумевала, что ведется она народом (именно он основной участник, несущий всю тяжесть) в его личных интересах.

Но в таком случае на символическом уровне царская власть должна была также показать и убедить, что она находится вместе с народом и ведет его к победе. В первый год войны яркий образ Верховного Главнокомандующего вел.кн. Николая Николаевича (национальный герой и вождь, защитник простых солдат, строгий командир, не дающий спуску «трусливым и продажным генералам») выполнял именно эту функцию: он преодолевал дистанцию между верхами и низами и тем самым способствовал сохранению престижа династии.

Даже поражения лета 1915 г. не разрушили веру в «Верховного вождя». В результате в глазах общественного и народного мнения он стал более сильной и популярной фигурой, нежели император, а некоторые оппозиционные круги даже говорили о возведении его на престол. Видимо именно это заставило Николая II в конце августа 1915 г. принять на себя Верховное Главнокомандование, однако тем самым он совершил серьезную политическую ошибку. В «почетную отставку» на второстепенный Кавказский фронт отправлялся не просто член императорской фамилии — разрушался тот образ «Верховного вождя», который свидетельствовал, что представители императорского дома ведут армию к итоговой победе. Образ Николая II не сумел (да и не мог) на тот момент выполнить эту функцию по объективным причинам.

И наконец, стоить указать на явные ошибки в способе описания боевых действий (пятая группа). Конечно, военная цензура запрещала публиковать львиную долю информации, чтобы военные секреты не стали по воле случая достоянием гласности (как это часто происходило в годы Русско-японской войны)22. Естественно, что наши победы всячески приукрашивались, а поражения ретушировались. Однако итоговый эффект оказался плачевным.

Раздутые победы снижали веру в подобные материалы в будущем, а недосказанность порождала слухи, в которые начинали верить больше, нежели в правительственные сообщения. Так, например, после разгрома 2-й русской армии А.В. Самсонова в Танненбергском сражении (26–31 августа 1914 г.) в разных газетах были напечатаны статьи, где эти события старательно заретушировали. Упоминалась только гибель некоторых генералов в одном из сражений.

Однако эффект оказался противоположным: ввиду факта гибели начальствующих лиц отсутствие исчерпывающего объяснения привело к появлению слухов о крупной катастрофе23. В 1916 г. А.Д. Шеманский вообще пытался доказать, что наши потери не могли составить более 100 000 человек (можно представить, насколько сильно слухи преувеличивали поражение)24, хотя впоследствии историки говорили о намного меньших цифрах25.

Обратной стороной систематических умалчиваний явилось представление в печати реальности лучше, нежели она есть на самом деле. Например, уже с осени 1914 г. начались первые перебои со снабжением боеприпасами, однако параллельно пресса продолжала писать о мощи и силе нашей артиллерии. Расхождение повседневной практики с ееотражением в газетах и популярных брошюрах сказывалось на доверии к этим изданиям и вообще официальной информации, а тем самым власть лишалась мощного рычага воздействия на массы, которые скорее доверяли разнообразным слухам.

Нелепость возникшей ситуации понимали и некоторые военные. Например, командующий 1-й армией генерал П.К. фон Ренненкампф в октябре 1914 г. писал в одном из докладов: «В статьях нашей повременной печати, касающихся описания хода военных действий или же описания отдельных боевых эпизодов, за последнее время начали появляться существенные отклонения от действительности, в сторону придания нашим делам оттенка какой-то исключительной удали <…> проникнув в Армии, они естественно способны зародить сомнение даже к сообщениям безусловной верности…»26.

Нужно признать: технологий влияния на символическое пространство, адекватных существовавшему социуму, тогда еще не было. Конечно, никакая политика не бывает безупречной, однако важны не столько сами негативные последствия, сколько неумение их нейтрализовать. Вместо умелой интерпретации власти пользовались старыми методами цензуры и полулжи. На ходившие слухи (возможно, даже специально пускаемые врагами режима) не удалось найти достойного ответа, а повторение на официальном уровне одних и тех же заученных формул не могло спасти положение.

Бороться же с предельно упрощенным миропониманием было поздно, а именно оно подталкивало к поиску простейших ответов, тем самым направив народное и общественное око против неких внутренних врагов. Этому способствовали официально взращенные шпиономания и антигерманизм. Причем на фоне представления Первой мировой как эпохального конфликта росла цена предательства и простой ошибки. То, что могло сойти с рук в обычное время, в данной ситуации казалось непростительным. Поиск внутреннего врага к концу 1916 г. обернулся против самой официальной власти27.

Царская власть не только не обладала сильной волей, но и — что важно для нас — не казалась таковой. Квинтэссенцией доминирующих общественных настроений стала известная речь П.Н. Милюкова, где рефреном звучал риторический вопрос: «Глупость или измена?». Примечательно, что даже монархист Л.А. Тихомиров был склонен к подобной оценке власти, оставив в ноябре 1916 г. в дневнике следующую запись: «Я постоянно колеблюсь: идиоты? Изменники? Или смесь того и другого?»28.

*********************************

Примечания:

1. Здесь и далее делается типичное для того времени разделение всего российского социума на две группы: народ (широкие массы крестьян и рабочих) и общество (включающее образованные слои, интеллигенцию, буржуазию, политическую элиту).

2. См., например: Катков Г. Февральская революция. М., 2006; Семенников В.П. Политика Романовых накануне революции (От Антанты к Германии). По новым документам. М.; Л.: Госиздат, 1926; Аврех А.Я. Царизм накануне свержения. М.: Наука, 1989; Дякин B.C. Кризис верхов накануне февральской революции // Вопросы истории. 1982. №3. С. 70–83; Булдаков В.П. Красная смута: природа и последствия революционного насилия. М.: РОССПЭН, 1997.

3. См., например: Фуллер У. Внутренний враг: шпиономания и закат императорской России. М., 2009. С. 307.

4. Подробнее о теории концептуальной метафоры и ее влиянии на интерпретацию действительности см.: Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. М., 2004.

5. Битва на реке Немане и разгром немецкой армии ген. Гинденбурга. М., 1915. С. 5.

6. Семчевский К. Русская армия в романе Солженицына «Август четырнадцатого» // Часовой. 1972. № 552. С. 11.

7. Цит. по: Палеолог М. Царская Россия накануне революции. М.; Пг., 1923 // Электронный ресурс Lib.ru «Классика» // http://az.lib.ru/p/paleolog_m/text_0010.shtml (дата обращения: 1.11.2013).

8. Головин Н. Россия в Первой мировой войне. М., 2006. С. 418

9. Дневник Л.А. Тихомирова 1915–1917. М., 2008. С. 71

10. См.: Козер Л. Функции социального конфликта. М., 2000. С. 136–137.

11. См.: Фуллер У. Указ.соч. С. 193–195; Тарсаидзе А. Четыре мифа о Первой мировой. М., 2007. С. 67–414; Катков Г. Указ.соч. С. 141–155.

12. Тарсаидзе А. Указ.соч. С. 248.

13. Колоницкий Б. «Трагическая эротика»: образы императорской семьи в годы Первой мировой войны. М., 2010. С. 169.

14. Друцкой-Соколинский В.А. На службе Отечеству. Записки русского губернатора 1914–1918. М., 2010. С. 192.

15. См. например: Таубе М.А. «Зарницы». Воспоминания о трагической судьбе предреволюционной России (1900–1917). М., 2007. С. 199; Дневник Л.А. Тихомирова. С. 329; Курлов П. Гибель императорской России. М., 2002. С. 191–206; Друцкой-Соколинский В.А. Указ.соч. С. 186.

16. Орлов И.Б. Политическая культура России XX века. М., 2008. С. 108.

17. Буруковская Т.Г. Ищу талисман. Калининград, 2003. С. 49.

18. Московские ведомости // 1915. № 1. С. 1.

19. См: Рунин С. Россия на распутье. Вып. 7. «Отклики». Пг., 1915. (Серия «Политический журнал.Фельетоны на важнейшие темы политического дня»).

20. Колоницкий Б. Указ.соч. С. 195.

21. Там же.

22. См.: Волковский Н. История информационных войн. М., 2003. Т. 1. С. 422–450.

23. Саянский Л. Три месяца в бою. Дневник казачьего офицера. М., 1915. С. 25–26.

24. Шеманский А.Д. Наступление русских в Восточную Пруссию // История великой войны. М., 1916. Т. 3. С. 143–156.

25. См.: Храмов Ф.А. Восточно-Прусская операция 1914 г. (Оперативно-стратегический очерк). М.: Воениздат, 1940. С. 70–72.

26. РГВИА. Ф. 2106. Оп. 1. Д. 156. Л. 155.

27. Таубе М. Указ.соч. С. 199.

28. Дневник Л.А. Тихомирова. С. 305.


--------------------------------------------------
Константин Пахалюк
* - http://www.istpravda.ru/
research/11277/


19.03.2024




ЧИСТЫЙ ИНТЕРНЕТ - logoSlovo.RU facebook twitter rss