Внимание! Сайт использует cookie-файлы. Продолжая работать с сайтом, вы соглашаетесь на условия работы с cookie.
rss

Сретенский сон с широко открытыми глазами Платон — философ, едва избежавший участи раба Истина или точка зрения? Who is mister Reagan? Чем темнее храм, тем больше в нем света


Статьи, видео - Эмансипация ростовщичества»




Почему после Реформации 
случилась революция в банковском деле
---------------------------------------------------------------------
Почему после Реформации случилась революция в банковском деле

Деньги, увы, нужны всем — и папам, и королям, и епископам, и императорам, и купцам, и поденщикам; разве что по той причине, что земное богатство почиталось предметом не слишком нравоучительным, художники какого-нибудь XIV века не писали в дополнение к «пляскам смерти» еще и «плясок золота». Ладно уж, можно не собирать себе сокровищ на земле, но все равно попробуй убеги от внезапно возникшей нужды в наличности, если нужно справиться с последствиями внезапного неурожая, заплатить лекарю, достроить собор или снарядить войско — а в сундуке пусто.

Ссуды, конечно, были и в Средние века, как были и всевозможные ростовщики — от старух-процентщиц и стариков-процентщиков до воротил, от которых подчас зависела судьба целых королевств. Проблема только в том, что взимание ссудного процента — пресловутое лихоимство — в формальном смысле строго-настрого запрещалось законами и церковными, и гражданскими.

11
Маттеус Мериан. «Еврей с деньгами, или Ростовщик и смерть», 1641 год
Фото: Chris Hellier / Alamy/DIOMEDIA

Ибо, во-первых, сказано: «Не давай в рост брату твоему ни серебра, ни хлеба, ни чего-либо другого, что можно отдавать в рост» (Вт. 23:19). Во-вторых, и Новый Завет, помимо общего скептического отношения к богатству ради богатства, настойчиво говорит: «Всякому, просящему у тебя, дай, и от взявшего твое не требуй назад» (Лк. 6:30) — что уж говорить о том, чтобы требовать еще и проценты. Церковные соборы Востока и Запада, начиная с I Никейского, прямо запрещали ростовщичество сначала духовенству, а потом и мирянам (впрочем, справедливости ради надо сказать, что взимание менее 1% в месяц при этом ростовщичеством не считалось).

Позднеантичные отцы церкви громили промысел ростовщиков не просто на основании одной только библейской буквы: они видели в нем социальное зло. Вот, допустим, Иоанн Златоуст: «Ростовщик обогащается на счет чужих бедствий, несчастье другого обращает себе в прибыль, требует платы за свое человеколюбие, и как бы боясь показаться немилосердным, под видом человеколюбия роет яму глубже». Если же занимающий притом не то чтобы бедствует, то, значит, он просто живет не по средствам и тратится на суетные вещи — так что и он, и заимодавец оказываются на самом деле побеждены одной и той же страстью алчности.

3
«Наказание ростовщиков в аду»

Интереснее, впрочем, другое: отстаивая ту глобальную мысль, что христианская этика есть не искусственный моральный конструкт, а только высшее воплощение естественных законов мироздания, богословы, вслед за Аристотелем, решительно утверждали, что ссудный процент — грех против природы. Деньги, говорил Стагирит, существуют ради торговли, исключительно как средство обмена, а в руках ростовщика они противоестественным образом превращаются в предмет собственности, которая существует ради себя самой. Деньги мертвы, а значит, от денег не могут рождаться деньги же, подобно тому, как умножается скот или зерно. В том же духе упрекает лихоимца и Василий Великий: «Земледелец, получив колос, не ищет опять под корнем семени; а ты и плоды берешь, и не прощаешь того, с чего получаешь рост. Ты без земли сеешь; не сеяв, жнешь».

Ростовщик — тот, кто богатеет, не делая ничего, а ведь заповедано в поте лица есть хлеб свой. Наконец, как рассчитывается процент? По сроку, истекшему до возвращения займа. Значит, процент — это плата за время; но время принадлежит всем в равной мере, и торговать им — сугубая несправедливость.

Грациан Болонский, величайший юрист XII века, в своем «Согласии канонов» подытожил многовековой канонический запрет на ростовщичество; Фома Аквинский в трактате «О ростовщичестве» свел все запреты богословские и естественно-правовые. Папы и соборы XII–XIII веков высказывались не менее определенно: взимание процентов — нетерпимое зло, которое должны искоренять светские власти; ростовщики — люди вне закона, которые недостойны погребения в освященной земле.

6
Маринус ван Реймерсвале. «Два сборщика податей», 1540 год

Анафемы анафемами, но ростовщики не исчезали: они были нужны — и чем дальше, тем сильнее. Часто указывают, что это ремесло естественным образом должно было переходить в руки евреев — на них-то соборные проклятия не распространялись, да и Пятикнижие гласило: «Иноземцу отдавай в рост, чтобы Господь Бог твой благословил тебя во всем, что делается руками твоими». Но все же никаким евреям (которых, вдобавок, к XV веку изгнали из половины европейских стран) не снились те суммы, которыми оперировали, начиная с XIII века, добрые христиане — прежде всего купцы и менялы сначала Северной, а потом и Центральной Италии.

И как только им не приходилось изворачиваться, чтобы не лишиться своих доходов. Они ссылались на некоторые богословские авторитеты, считавшие, что умеренный процент все-таки возможен и даже не противоречит естественным законам, регулирующим человеческое богатство, коль скоро он — плата за упущенную выгоду, которую заимодавец гипотетически мог бы извлечь, располагай он теми деньгами, которые он дал в рост. Они придумывали секретные соглашения и увертки — например, могла оговариваться некая плата за просроченное возвращение ссуды, которую в указанный срок никто и не собирался возвращать. Но секреты были довольно условны; на ростовщиков показывали пальцем, их торжественно осуждали в проповедях, их изображали в адском пекле в сценах Страшного суда. Как рассуждало одно благочестивое сочинение, они же крадут время, а время — это дни и ночи; день — это свет, ночь — это покой, и, значит, по смерти они не заслужили ни вечного света, ни вечного покоя. Оставалось только раздавать милостыню и жертвовать храмам в надежде на хотя бы конечные муки чистилища.

12
«Ростовщик», иллюстрация к «Книге добрых нравов» Жака Леграна, XV век
Фото: PRISMA ARCHIVO / Alamy/DIOMEDIA

Странное в юридическом смысле положение средневековых банкиров оборачивалось еще и тем, что права людей, давших деньги им на хранение, охранялись, в то время как недобросовестный заемщик мог запросто пустить их по миру. Ну не всякий, пожалуй, заемщик, но монарх — запросто. Вспомним, что Столетняя война самым буквальным образом разорила несколько великих банкирских домов Италии: Эдуард III взял у них огромные суммы, а возвращать не стал — и жаловаться было решительно некому.

Даже Лютер, при его не слишком благожелательном отношении к вековой системе католического церковного права, и то поначалу не жалел брани в адрес лихоимцев. Позднее, правда, сменил гнев на милость. Кальвин — тот изначально занял по отношению к треклятому ссудному проценту более благожелательную позицию. Ну а потом все начало меняться на глазах.

В самых разных протестантских краях богословы, правоведы и философы один за другим стали высказываться в том смысле, что запрет взимания процентов необходимо отменить как бессмысленную меру. Хотя бы с теми аргументами, что, скажем, у Фрэнсиса Бэкона: раз уж людям приходится брать и давать взаймы, и люди эти, увы, уж до того жестокосердны, что не желают давать безвозмездно, «то не остается ничего иного, как только разрешить взимание процентов». И наконец, уже в 1630–1640-х годах кальвинист Клод де Сомез, известный под латинизированным именем Клавдий Сальмазий, отвлекшись от штудирования авторов классической античности, выпустит целую серию трактатов на все ту же насущную тему, окончательно похоронивших саму идею неестественности, недозволенности и неэтичности ссудного процента.

444
Герард Дау. «Ростовщик», 1664 год
Фото: Louvre Museum

С легкостью отбросив чисто канонические запреты как «предание человеческое» и изящно продемонстрировав, что запреты Писания — на самом деле вовсе не запреты, Сальмазий в не лишенной остроумия манере развеивает и аргументы от естественного закона. Деньги бесплодны, говорите? 

Но бесплоден и лежачий больной, а все же врачу он служит источником честного дохода. «Одно бесплоднее больного: это мертвец. Но и он, однако же, не бесплоден для гробовщиков…» И далее: «Отчего натура здания, которое я, сторговавшись, сдам в наем, более плодоносна, чем натура монет, которые я ссужу в рост?» Бесплодные деньги — это те, что лежат праздно и не приносят никакой прибыли; сами по себе они — тоже в своем роде товар, за пользование которым их владелец так же вправе назначать цену, как булочник за свои хлебы. 

Сальмазий написал эти слова в стремительно богатевшей Голландии, где ростовщиков и так никто уже не почитал за зачумленных. Но одно дело старые добрые ростовщики, а другое дело банковские капиталы новейшего калибра, актуальная экономическая теория и общемировой финансовый рынок — все это, по сути, только после трактатов Сальмазия и начало формироваться по-настоящему.

------------------------------------------------------
Сергей Ходнев
* - https://www.kommersant.ru/
doc/3526411


19.03.2024




ЧИСТЫЙ ИНТЕРНЕТ - logoSlovo.RU facebook twitter rss